В августе Башкирская содовая компания прогремела на всю страну: стала причиной многотысячных протестов и десятков публикаций в СМИ, поссорилась с главой республики, навлекла на себя прокурорские проверки и гнев Владимира Путина. В чем провинились владельцы компании?
Совещание, которое Владимир Путин проводил с правительством в среду, шло по стандартному сценарию.
«Я вот что хотел бы еще дополнительно сказать», — издалека начал Путин на сороковой минуте беседы. И вдруг обрушился с критикой на акционеров «Башкирской содовой компании» (БСК), которая ранее в разговоре никак не упоминалась. Пять минут президент обличал бизнесменов в выводе денег, алчности, недостатке инвестиций, невнимательности к сотрудникам и природе. И в довершении потребовал проверить сделки, в результате которых частники получили контроль над БСК, а государство, наоборот, потеряло.
Уже через два дня Генпрокуратура заявила, что нашла нарушения и истребовала имущество БСК через суд. Ранее о незаконности сделок говорил глава Башкирии Радий Хабиров и оценивал ущерб в десятки миллиардов рублей. Forbes разбирался, о каких сделках и ущербе может идти речь.
Хорошая сделка
«Все, кто сомневается в ее [сделки. — Forbes] экономической целесообразности, — или дилетанты, или пытаются разыграть эту карту в своих интересах», — кипятился глава администрации президента Башкирии Владимир Балабанов в начале 2013 года. Накануне акционеры двух крупных химических предприятий республики — «Соды» и «Каустика» — одобрили их объединение. Брак, по данным «Коммерсанта», еще в 2010 году с подачи тогдашнего главы республики Муртазы Рахимова благословил Игорь Сечин, который занимал пост вице-премьера.
Объединенная компания, которую переименовали в БСК, получала контроль над 70% российского рынка соды. Появление де-факто монополиста не смутило Федеральную антимонопольную службу, которая в начале 2011 года разрешила «Каустику» присоединить к себе «Соду». В конце 2011 года сделку одобрило и правительство Башкирии, которое владело более 60% «Соды» и «золотой акцией» «Каустика». Его в свою очередь не смущало, что контроль над объединенным предприятием достанется частным владельцам «Каустика», а республика будет довольствоваться миноритарным пакетом в 38%.
Башкирии еще повезло, говорила замминистра земельных и имущественных отношений республики Вероника Урванцева: доля правительства была бы еще ниже, если бы определялась по рыночной стоимости «Соды» и «Каустика». «Каустик» более перспективное предприятие, в ближайшие восемь лет его производство может вырасти почти в четыре раза, в то время как «Сода» уже достигла предела своего развития, говорилось в стратегии создания будущего холдинга. Оценка предприятий для сделки не раскрывалась. Было известно лишь, что в ходе реорганизации одна акция «Каустика» приравнивалась к 19,37 акции «Соды». Примерно в том же соотношении находилось и количество акций двух предприятий: 996 940 акций у «Каустика» против 19,9 млн у «Соды». При объединении исходили из равнозначности двух предприятий, заключает контрагент БСК, знакомый с ходом сделки.
«Каустик» и «Сода» были сопоставимы по выручке (10 млрд рублей и 13 млрд соответственно за 2011 год), но долговая нагрузка «Каустика» была существенно выше (7,2 млрд против 1,7 млрд). Оба предприятия фактически входили в одну группу, так как у них была общая управляющая компания «Башхим», аффилированная с собственниками «Каустика» («Соду» передали в ее доверительное управление в 2007 году), напоминает контрагент БСК. Поэтому при оценке долг мог не учитываться, считает собеседник Forbes: «Это не новый долг, а долг старой группы компаний». Кроме того, стоимость «Каустика» вырастала за счет того, что он владел 35% акций «Соды» и контролировал «Березниковский содовый завод» (БСЗ). «Чисто технически» «Каустик» и «Соду» можно было оценить как равнозначные активы, признает Максим Худалов из рейтингового агентства «АКРА». Но такая оценка выглядит весьма натянутой, отмечает аналитик.
Плохая сделка
«Это как если бы крупный торговый центр присоединили к почтовому киоску, а владельцы торгового центра в результате конвертации акций оказались без ничего», — комментировал сделку 2013 года нынешний глава Башкирии Радий Хабиров спустя семь лет. К структуре сделки было много вопросов и на этапе ее согласования.
Почти вся прибыль «Каустика» формируется за счет дивидендов от «Соды», обмен не предполагает премию властям Башкирии за переход контроля, а вслед за снижением госдоли сократятся и дивиденды в бюджет, жаловался в 2013 году собеседник «Коммерсанта». Сейчас эти аргументы почти слово в слово повторяет в беседе с Forbes министр имущественных отношений Башкирии Наталья Полянская.
По ее словам, изначально предполагалось, что «Сода» объединится только с БСЗ. В такой конфигурации сделка была согласована Муртазой Рахимовым и одобрена федеральным правительством, говорит Полянская. В 2010 году акционеры «Башхима» предложили включить в сделку и «Каустик», рассказывает она. И план изменился: «Сода» должна была приобрести БСЗ и затем присоединить к себе «Каустик».
Акционеры «Соды» уже одобрили выкуп БСЗ за 6 млрд рублей. Но тут что-то пошло не так. Продажа БСЗ так и не состоялась, рассказывает Полянская. Предприятие осталось за «Каустиком», и уже он присоединил «Соду», а не наоборот. Даже вместе с БСЗ «Каустик» все равно стоил значительно дешевле «Соды», убеждена Полянская: «С финансовой и производственной точек зрения «Сода» и «Каустик» были не сопоставимы». В действительности же «Каустик» был оценен в 14 млрд рублей, а «Сода» — лишь в 13 млрд, рассказывает министр: «Это позволило занизить долю республики в объединенной компании».
Сделка изначально выглядела нелогично и для рынка, отмечает один из его игроков: «Это очень разные компании, связанные по касательной. У них совершенно разные рынки. География близкая, но это не одна площадка». «Сода» и «Каустик» — разнопрофильные заводы, согласен химик и экс-ректор Башкирского государственного университета Ахат Мустафин, который входил в совет директоров «Соды»: у них принципиально разное исходное сырье. Для производства соды, которую и выпускает «Сода», используется известняк, а «Каустик» производит поливинилхлорид (ПВХ) на основе этилена. «Но сейчас командуют экономисты и юристы, а не производственники», — вздыхает Мустафин.
С точки зрения экономики объединение было выгодно прежде всего владельцам «Каустика», считает контрагент БСК. По его словам, «Каустик» находился в «ценовых ножницах»: «Снизу его подпирал поставщик сырья, а сверху у него рынок, которым он не управляет». Эффективность актива была «под контролем внешних сил», заключает собеседник Forbes. Он сомневается, что конечной целью владельцев «Каустика» было размыть долю Башкирии в «Соде»: «Возможно, они просто хотели присоединиться к финансово более сильной компании, чтобы потом все продать». Каковы бы ни были мотивы владельцев «Каустика», объединение компаний не могло произойти без одобрения властей, констатирует собеседник Forbes. Генпрокуратура направила материалы проверки в Следственный комитет, где рассмотрят вопрос о возбуждении уголовных дел против башкирских чиновников, сообщало ведомство.
Офшорная утечка
«Где деньги?» — вопрошал во время видеосовещания с правительством Владимир Путин. И сам же отвечал: «Известно где — в офшорах». Это не фигура речи. Учредителем «Башхима» выступал кипрский офшор Modisanna Limited. «Кто за ним стоял, доподлинно неизвестно», — пожимает плечами Полянская. Сейчас Modisanna и вовсе ликвидирована, отмечает чиновница. Впрочем, Кипр не единственное место, где, по словам президента, растворялись деньги БСК. По его данным, они частично утекали во Францию и Швейцарию.
Modisanna объявилась в Башкирии в 2004 году и начала скупать акции «Каустика» и «Соды». На тот момент Modisanna принадлежала другой кипрской компании Tansamara, которая, по данным «Коммерсанта», представляла интересы инвесткомпании «Совлинк» и группы «Петротэк». В то время «Совлинк» через банк «Альба Альянс» принадлежал нынешним миллиардерам Виктору Вексельбергу F 12 и Леонарду Блаватнику, а также двум топ-менеджерам «Совлинка» — Дмитрию Пяткину и Александру Фрайману. «Петротэк» основали двое выходцев из Башкирии Сергей Черников и Виктор Исламов, которые, по словам человека, близкого к руководству республики, сколотили состояние на давальческих поставках на нефтехимические заводы «Башнефти».
«Совлинк» сам вышел на «Петротэк» и предложил сотрудничать, рассказывал Черников «Ведомостям». Инициатива исходила от менеджмента «Совлинка», Вексельберга с Блаватником не сильно интересовала башкирская химия, считает человек, близкий к руководству республики. Действительно, в 2005 году Вексельберг с Блаватником продали бизнес Пяткину и Фрайману. Modisanna между тем консолидировала 85% «Каустика» и через него — еще 35% «Соды». В 2007 году «Башхим» получил в доверительное управление и госпакет «Соды», таким образом консолидировав 96% предприятия.
Взаимопонимание между башкирскими властями и «Башхимом» в СМИ связывают с бывшим вице-премьером Башкирии и экс-полпредом республики при президенте Альбертом Харисовым. С 2003 по 2008 год он входил в совет директоров «Каустика» как представитель республики. А в 2013 году вместе с Пяткиным оказался уже в совете директоров БСК. В этот раз Харисов был заявлен как независимый директор, который с 2012 года также возглавляет совет директоров швейцарской Belbek SA. Компания занимается торговлей в нефтехимии, а ее секретарем выступает Виктор Исламов. Он, как и Харисов, проживает в Швейцарии, следует из данных местного реестра юрлиц: Исламов — в Женеве, а бывший башкирский чиновник — в местечке Преверенж.
Belbek вместе с кипрским офшором Keemia владеет уфимским «Полекс Урал», крупнейшим производителем упаковочной тары в России. Ранее «Полекс» принадлежал «Петротэку», следует из СПАРК. Keemia же наряду с другим кипрским офшором Belvered, Александром Фрайманом и Пяткиным владела Modisanna на момент ее ликвидации в ноябре 2017 года. Впрочем, Keemia и Belvered до сих пор на двоих владеют 50% «Башхима», следует из пояснений к отчетности последнего за 2019 год. Владельцы офшоров скрываются за структурами с Британских Виргинских островов, но среди их директоров числятся Рафаэль Харисов (так зовут брата Альберта Харисова, писала «Новая газета») и Андрей Портнягин, тезка директора департамента «Петротэка». «Номинальным держателем» оставшихся 50% «Башхима» является тот самый банк «Альба Альянс», который, по данным ЦБ, сейчас на 100% принадлежит Пяткину. Он вместе с Альбертом Харисовым входит в совет директоров «Башхима», говорится в пояснениях к его отчетности.
Из тех же пояснений следует, что только за 2018-2019 годы БСК выплатил «Башхиму» 14,4 млрд рублей дивидендов. Из них «Башхим» перевел 6 млрд рублей «Альбе Альянс», 4 млрд — Belvered, 2 млрд — Keemia. При этом в 2018 году Belvered за €0,58 млн приобрел 25% в застройщике «УКЗ №3» (еще 15% у Keemia) из уфимского холдинга КПД (по данным «Коммерсанта», им владеет Виктор Исламов), а также купил здание в Лимасоле стоимостью €10,5 млн и 100% некой La Martinette за €30 млн, следует из отчетности офшора. В Шато ля Мартинет (La Martinette) на юго-востоке Франции Исламов, Харисов и Черников обзавелись поместьями, писала Lenta.ru. Впрочем, в центре общественного внимания «Башхим» оказался отнюдь не из-за зарубежных активов своих собственников.
Сложные отношения
В середине августа БСК прогремела на всю Россию. Компания готовилась к добыче известняка на месторождении Куштау, но планам помешали экоактивисты и местные жители. Они выступили против разработки священной для башкир горы, противостояние вылилось в многотысячные митинги и столкновения с ОМОНом. За защитников Куштау вступились Максим Галкин и Юрий Шевчук. В конфликт пришлось вмешаться Радию Хабирову, который остановил работы БСК и пригрозил выкупить контрольный пакет у частных акционеров.
«Радий Хабиров, по сути, сделал публичную оферту по выкупу контроля в БСК, но они никак не отреагировали, и предложение потеряло актуальность», — говорит министр имущественных отношений республики Наталья Полянская. По ее словам, отношения между государственными и частными акционерами БСК накалялись давно: «Мы не могли договориться об инвестициях и модернизации производства». А во время протестов ситуация окончательно вышла из-под контроля, говорит Полянская: «Стало очевидно, что частные владельцы не готовы идти на контакт». Более того, частники якобы шантажировали республиканские власти: «Пригрозили увольнениями сотрудников в случае запрета на разработку Куштау и непредоставления иной сырьевой базы».
Потеря контроля над БСК ограничила влияние республиканских властей на управление компанией, сокрушается Полянская. Впрочем, претензии башкирских властей не ограничиваются сделками 2013 года. После того, как в 2007 году «Башхим» получил республиканский пакет «Соды» в доверительное управление, из компании были выделены цементное производство и сырьевая база, рассказывает Полянская. Из официального раскрытия «Соды» следует, что в июле 2008 года из компании были выделены два дивизиона, которые превратились в ее «дочек» — «Строительные материалы» и «Сырьевую компанию». Решения были одобрены на общем собрании акционеров «Соды».
По словам Полянской, «Башхим» аргументировал сделки тем, что частные инвесторы будут вкладывать в развитие активов, а республика получит дополнительные инвестиции: «На деле активы были выведены за периметр «Соды» и перепроданы». Из квартальных отчетов «Соды» следует, что еще до окончания 2008 года госкомпания лишилась по 50% в обеих «дочках». Кому достались акции в отчетности, не раскрывалось. Между тем в 2008 году тогдашний глава республики Муртаза Рахимов договорился с немецким концерном HeidelbergCement AG о развитии цементного производства «Соды». В 2009 году в советах директоров обеих «дочек» оказался генеральный менеджер HeidelbergCement в России Кристиан Кнелль. А в конце 2010 года он рассказывал, что HeidelbergCement владеет контрольным пакетом «Строительных материалов». Незадолго до этого «Строительные материалы» сообщили о подготовке допэмиссии в пользу некоей бельгийской Ural Cement Holding B.V., а 16 декабря 2010 года «Сода» перестала указывать «Строительные материалы» среди своих аффилированных лиц. Контрольный пакет единственного в Башкирии цементного производства достался Heidelberg Cement за €40 млн, сообщал «Интерфакс» со ссылкой на отчетность немецкого концерна. В 2013 году Heidelberg Cement полностью выкупил «Строительные активы». 50% «Сырьевой компании» остались за «Содой», а после объединения перекочевали в БСК. Другими 50% «Сырьевой компании» как минимум с 2017 года владеет ООО «ХайдельбергЦементРус», следует из аудиторского заключения к бухотчетности «Сырьевой компании» за 2019 год. Именно этой «дочке» БСК принадлежит лицензия на разработку Куштау.
Последняя сделка с «дочками» «Соды» была закрыта в 2010 году, когда уже согласовывались условия объединения «Соды» и «Каустика», отмечает Полянская: «Это еще больше снизило оценочную стоимость «Соды». Но и это еще не все претензии к владельцам «Башхима». В последние два года БСК выдала трем компаниям займы на общую сумму 6 млрд рублей сроком до 2029 года, рассказывал Хабиров. «Заемщики — это компании с небольшим уставным капиталом менее 100 млн рублей, их собственники — это уже никого не удивляет — зарегистрированы на Кипре. Это не очень понятная история», — недоумевал глава республики.
Из последнего квартального отчета БСК следует, что компания выдала лишь один заем, который действует до 10 января 2029 года, — 2,9 млрд рублей в пользу «Новой инвестиционной группы». Еще два займа БСК выдала до 10 октября 2028 года — 1,7 млрд рублей компании «Сиена» и 0,8 млрд — Бугульминскому электронасосному заводу (БЭНЗ). БЭНЗом управляет УК «Рунако», которой руководит Зураб Кавтарадзе, он же возглавляет совет директоров БЭНЗ. «Сиена» называет БЭНЗ одним из самых крупных своих клиентов, а владеет ею офшор Cardero Trading, которому также принадлежит компания «Инстар». Ею в свою очередь руководит Вероника Щербакова, которая входит в совет директоров БЭНЗ. Владелец «Новой инвестиционной группы» и выходец из инвестгруппы «Велес Капитал» Сергей Жданов также входил в совет директоров БЭНЗ, а сейчас вместе с Кавтарадзе владеет компанией «Бугульма-Нефтеюганск-Сервис» (ранее принадлежала БЭНЗ) и Бугульминским кабельным заводом (им, как и БЭНЗ, управляет «Рунако»), следует из СПАРК.
БЭНЗ поставляет БСК комплектующие, а в «Сиене» займ размещен под высокий процент, объяснял представитель БСК. Республиканские власти голосовали против этих сделок, но поддержали финансирование «Новой инвестиционной группы». Пока об отстранении кого-либо от управления БСК говорить рано, отмечает Полянская: «У республиканского правительства нет таких полномочий. Нужно дождаться решения суда по иску Генпрокуратуры». Если контроль будет восстановлен, то будем управлять собственными силами, рассказывает министр, добавляя, что у республики «есть опыт антикризисных действий». В БСК не ответили на запрос Forbes.